Сегодня в «Профиле» я решил представить одну из лучших статей об Анатолии Чубайсе, который и является героем этого выпуска. Статья была опубликована в журнале «Эксперт» в 1999 г. перед прошлыми выборами в Государственную Думу, однако остается актуальной и в настоящее время, поскольку лучшего описания сегодняшнего героя я с тех пор так и не встретил.

Александр Привалов (Эксперт, №45, 29 ноября 1999 г.).

Анатолий Чубайс – менеджер революции.

Заметки о знаменитейшем российском администраторе

Его любимые слова – безусловно, абсолютно и категорически; он вставляет их через фразу. Это не слова-паразиты: даже в тысячном их употреблении у Чубайса отчетливо слышен их первоначальный смысл. Утверждая что-либо, он утверждает это безусловно. Соглашаясь с чем-либо, он соглашается абсолютно; не соглашаясь, отвергает чуждую ему мысль категорически. Если в его речи и встречаются конструкции типа «другое дело, что» или «вместе с тем», то они там явно чужеродны и погоды не делают.

Этим объясняется почти магическое воздействие Чубайса-оратора на любую аудиторию – что на домохозяек у телеэкранов, что на обозленных шахтеров на митинге. У нас к такому строю речи не привыкли. Те, кто получает возможность говорить публично, все последние десятилетия делятся на две категории. Одна – люди, органически неспособные произнести без запинки сложносочиненное предложение. В их речах (особенно по бумажке) обычно тоже хватает базаппеляционности, но она проскакивает мимо сознания слушателей вместе с остальными, поскольку нудеж таких ораторов никогда никем не воспринимается как человеческая речь; Так – механическое сотрясение воздуха, вроде бетономешалки. Нудит – значит так ему положено.

Другая, меньшая категория – люди, не совсем чуждые культуре, а потому не совсем свободные от непременного атрибута зрелой культуры – от культа оговорки. Среди таких ораторов были и есть люди вполне в чем-либо убежденные, но они – даже не отдавая себе в этом отчета – самим строем речи дают понять, что знают о наличии и других точек зрения на трактуемый вопрос и не считают приверженность этим другим взглядам признаком подлости и (или) идиотизма. Поэтому в их речах напрочь отсутствует первобытная сила безоговорочности, неотменимости – и на российскую публику эти речи действуют слабо. Хороший тому пример – ораторская судьба давнего друга и соратника Чубайса Егора Гайдара, чьи выступления, как правило, только раздражали недружественного слушателя.

Я вовсе не хочу сказать, что Чубайс чужд культуре; наверняка не чужд (перечень его культурных пристрастий смотрите на личном сайте). Но как деятель он избавил себя от слабости к оговоркам. Это не ново: истории известны не просто культурные, но блестящие люди, сознательно сведшие свое   общественное лицо в одну жесткую линию; взять хотя бы Георгия Чичерина, фаеатичного исследователя Моцарта – и притом твердого большевика. Так и Чубайс: каким бы он ни был «внутри», как деятель – а потому и как оратор – он абсолютно и безусловно монохромен.

Отсюда и выплыло обвинение нашего героя в « необольшивизме» - обвинение отчасти странное. Разве список людей, признавших над собой одной лишь думы власть, избравших для себя задачу такого масштаба, что он давал им внутренне право ничего, кроме этой задачи, вокруг себя не замечать, начался с «верных ленинцев»? Да Коневент был набит такими людьми! Катона Старшего вспомните! Петра Великого, Екатерину Медичи…

С другой стороны, из всех подобных людей именно большивики у нас в наибольшей степени на слуху и на памяти – и к сравнению Чубайса с ними я, наверное, еще вернусь.

И швец, и жнец, и на дуде – нет вопроса!

Разнообразие его занятий для новейших времен беспрецедентно. За какие-то шесть с половиной лет Чубайс успел позаниматься:

    -Широкомасштабной приватизацией (сделано – хотя все понимали, что сделать это невозможно);

    -Финансовой стабилизацией (черт его знает, что это такое, но если это то,   о чем говорил сам Чубайс, то и это сделано – хотя все говорили, что сделать этого невозможно);

    -Переизбранием Бориса Ельцина (сделано, хотя к моменту, когда в кампанию включился Чубайс, все знали, что сделать это невозможно: рейтинг президента вяло колыхался в районе трех-пяти процентов);

    -Созданием властной вертикали во главе с администрацией президента (и ведь, в общем-то, было сделано – хотя, глядя из нынешней ситуации, трудно не сказать, что это невозможно);

    -Решением макроэкономических вопросов – с постоянным драйвом к бюджетной реформе (тут надо признать: не было сделано и сделано до сих пор – по-видимому, в наших реалиях это действительно невозможно).

Сейчас он, как известно, занимается приведением в божеский вид РАО «ЕЭС России» - и я почти не сомневаюсь: и я почти не сомневаюсь: если кто-нибудь или что-нибудь не сорвет его с места еще несколько лет, это тоже будет сделано.

С чем прикажите сравнивать такую разносторонность? Не поминать же титанов Возрождения – тем более, что те ставили рекорды в другом виде спорта. Они всем занимались одновременно. Чубайс же щелкал свои задачи по одной. И задачи это были не просто разные – так сказать, из разных наук, - но порой прямо противоречащие друг другу.

Иногда противоречия прорывались на поверхность. В последний раз – когда Чубайс на заседании правительства с привычной четкостью принялся доказывать премьеру, что без зачетов РАО ЕЭС просто загнется. Чтобы оценить шутку, надо вспомнить, что за считанные месяцы до этого Чубайс – еще первый вице-премьер – в этом же зале страстно боролся за отмену этих же взаимозачетов. На следующий день смешно и грустно было читать газеты – так накинулись они на нашего героя, обвиняя его в беспринципности. Понятно, что понапрасну.

Куда большие противоречия проходили незамеченными. Взять хотя бы знаменитые «залоговые аукционы» 1995 года. Они бесспорно были нужны Чубайсу с точки зрения новой задачи: не из мелких же акционеров сколачивать пул для президентской кампании – и он на них пошел, хотя их несовместимость с идеологией массовой приватизации была вопиющей. Что делать – та задача была уже позади, да ведь и не заметил противоречия практически никто…

Универсальность нашего героя тем более поразительна, что на дворе – эпоха специалистов. Да, к каждой следующей своей работе он приходил с запасом опыта от предыдущих, но ни к одной из них он не приступал полновесным профессионалом – и при этом, как правило, добивался поставленной перед ним цели. Я знаю в ХХ веке еще лишь один подобный случай. Прошу прощения у тех, кто не любит большевиков, и у тех, кто их любит, но не любит Чубайса. Этот аналог – Феликс Дзержинский.

Надо организовать систему органов внутренних дел ( resp. Систему приватизационных органов) – нате. Надо победить стихию беспризорщины – ( resp., например создать властную вертикаль) – извольте. Надо разобраться с бардаком в естественной монополии (у «рыцаря революции» это были железные дороги) – считайте, уже сделано.

Полагаю, и самому Чубайсу такое сопоставление приходило в голову – не зря же он одно из самых знаменитых своих изобретений вызывающе назвал ВЧК!

Куда бить главным калибром

Вообще же придумывание – не его профиль. В пору боданий с народными депутатами вокруг приватизации он любил повторять, что не понимает, чего к нему пристают: он всего-навсего исполняет законы, придуманные и принятые его оппонентами… В этих словах была примесь ехидства (как мы увидим дальше, очень немалая), но «по номиналу» Чубайс был прав: он ни тогда, ни позже не был идеологом, ни стратегом – он организатор и тактик. Не он разрабатывал план кампаний (по правде говоря, плана порой вообще не разрабатывали), и не он ставил задачи. Но из перечня поставленных задач самая неподъемная неизменно доставалась ему и – вперед.

И мне кажется важным подчеркнуть, что на долю Чубайса всегда выпадали абсолютно неизбежные и неотложные задачи. Особенно ясно это бывало в первые годы, пока новая Россия не успела обзавестись таким количеством рюшечек и оборочек, что сквозь них стала не видна суть.

Взять приватизацию. Ее ключевая роль в преобразовании обломков Советского Союза в более или менее современной государство совершенно неоспорима. Но мало кто помнит, что тогда, в 1992 году, она была неизбежна не только и даже не главным образом из теоретических соображений. Теоретически как раз очень было бы поспорить, не следует ли прежде провести реструктуризацию хозяйств.   Однако постсоветское государство было физически не в состоянии управлять предприятиями даже в текущем режиме, не то что их так или иначе перестраивать. На абсолютно разнузданную директорскую вольницу, развязанную горбачевско-рыжковскими новациями, накладывалась младенческая слабость власти. Власть должна было формально сбросить с себя ответственность за поведение предприятий как можно быстрее – чтобы страна не успела осознать , что ответственность и осталась только формальная, что на самом деле предприятия на власть плюют. Успела бы осознать – начался бы хаос.

Сходная подкладка была и в пресловутом монетаризме. Для знающих людей не секрет, что настоящим монетаризмом на Руси и не пахло. (Если среди читателей затесались незнающие, готов им объяснить это в двух фразах. Для заправского монетаризма помимо интересных только профессионалам тонкостей обязателен важнейший элемент: в денежных вопросах власти не должны врать. Российские власти по денежным вопросам врать – что МВФ, что своим ребятам – не переставали ни на минуту. Q. e. d.) То, что у нас называлось монетаризмом, финансовой стабилизацией и как угодно, было еще и торопливым сбрасыванием с плеч государства обязанностей, которые оно так или иначе не в силах было исполнять, - обязанностей по разработке и реализации всех остальных политик, кроме денежно-кредитной: промышленной, социальной, внещнеэкономической и всяких прочих.

Стало быть, обе первые задачи, решение которых прослваило Чубайса, были дважды необходимы: и по своей экономической сути, то есть для перспективы, - и для текущего выживания нового, становящегося государства. Думаю, не составило бы особого труда доказать, что аналогичных характеристик достойны и последующие работы нашего героя. А если так, то следует признать принципиальность его вклада в главное достижение последних лет – в необратимости завершающейся у нас на глазах революции.

Признать – и заинтересоваться: как он это делал.

Мастер   фехтования дышлом

О его уникальных административных талантах писано тысячу раз – точнее говоря, о наличии у него таких талантов. В чем же конкретность их особенность, что-то не пишут – все остаются в кругу самых тривиальных констанций: динамичность, работоспособность, напор … Как будто Чубайс – единственный в России напористый трудоголик! Впрочем, оно и понятно: сам Чубайс свои know- how раскрывать не рвется, а посторонним они неизвестны по определению. Я тоже, конечно, не возьмусь в одиночку восполнить этот вопиющий пробел в феноменологии и теории отечественного управления, но одним своим соображением рискну поделиться.

Нашего героя отличает поразительный (он бы на моем месте сказал – абсолютный) правовой нигилизм. Я не хочу сказать, что он не законопослушен, что он любит или, там, мечтает нарушать законы – полагаю, не любит и не мечтает. Больше того, он высказывает искреннюю гордость, когда ему удается пробить нужный закон. Но присущее почти всем нам отношение к праву ( закон что телеграфный столб: перепрыгнуть нельзя, а обойти можно; закон что дышло – ну и так далее) доведено в нем до инструментального совершенства, до творчества. Особенно это было заметно, разумеется, в приватизационную его пору.

Мне возразят: о каком правовом нигилизме можно говорить, если приватизация началась почти в юридическом вакууме! Всего-то было два или три нормативных акта, да и те катастрофически устаревали прямо на глазах…

Так, да не так. Во-первых, вспомните нормотворчество возглавлявшегося Чубайсом Госкомимущества – это же была песнь песней! Путанные, взаимопротиворечащие документы, забитые отсылками к несуществующим нормам … Такая каша заваривалась не по безграмотности специалистов ГКИ – Чубайс собрал там немало людей высочайшей квалификации и лишь отчасти от дикой спешки. Кашу порождал неизменный примат соображений текущей целесообразности над соображениями целостности правового поля. Ведь так понятно: приватизация с самого начала шла (и до сих пор, между прочим идет) в непрерывных боях на множестве фронтов. А война - дело переменчивое. Вчера, когда второпях писали предыдущую указивку, тактически правильно было наклонить эту былинку правового поля туда, а сегодня, в новой указивке, позарез надо быстренько пригнуть ее сюда. И пригибали. А предпочтение целесообразности праву – это и есть правовой нигилизм.

Во-вторых, распри с Верховным Советом. Конечно, Ельцину с его правительством и Хасбулатову с его депутатами так и так надолго было не ужиться. Но градус взаимного неприятия и темпы его повышения продиктовала приватизация. Закон, если помните, требовал использования именных приватизационных счетов – Чубайс с ГКИ настаивал на использовании именных приватизационных чеков на предъявителя (ваучеров), без которого масштабная приватизация не могла состояться. Вспомним лето 1993. Верхсовет запрещает продажу государственного добра за ваучеры – президент с подачи Чубайса разрешает – те запрещают – эти разрешают. Мог ли этот пинг-понг кончится иначе, чем кончился? Сомнительно.

Речь не о сути того давнего спора. Я-то и теперь считаю, что по сути Чубайс был прав, что ваучеры были почти во всех отношениях удобнее и целесообразнее, чем именные счета; что нецелесообразно было ждать смены настроений депутатского корпуса (или его состава) для начала фронтальной приватизации. Но сегодня очевидно и то, что юридический нигилизм, с которым проталкивалась эта целесообразность, дорого обошелся. По меньшей мере – в серьезную угрозу той самой необратимости перемен, которой справедливо гордится наш герой (о теоретической – будем надеяться – возможности юридически чисто отыграть назад итоги ваучерной приватизации см. «Эксперт №1 за 1996 г.).

Все это сказано не в осуждение Чубайсу. В самом разгаре революции, на самом революционном из направлений, наверное и вправду не избежать примата целесообразности – и Чубайс там оказался на редкость удачливым лидером. Другое дело теперь. Когда ужу в нынешних условиях руководитель РАО «ЕЭС России», видя явные несовершенства закона о банкротстве, использует свое влияние не для того, чтобы улучшить этот закон, а для лоббирования смягченного варианта банкротства в естественных монополиях, это уже менее понятно и менее похвально. Продолжая эту линию, Чубайс рискует утратить привычный ореол лидера и показаться реликтом революционных лет, что было бы ему никак не к лицу.

Вот два изображения: вот – и вот

Это – фотография 1992 года. Сравните с нынешним Чубайсом в телевизоре. И меняется не только лицо. Очевидцы свидетельствуют: замечены случаи, когда Чубайс на каком-нибудь совещании слушает заведомо чуждые ему речи без возражений, опустив глаза, а то и   соглашается. Еще два-три года назад подобного никто и вообразить не мог.

Изменилось и его окружение. Чубайс ведь не воспринимался общественным мнением как отдельная фигура. Сначала о нем говорили как о члене «команды Гайдара», но уже через несколько месяцев работы в ГКИ заговорили о «команде Чубайса». И это правильно: команда Гайдара была рыхлее и недолговечнее. Возглавляемое им правительство составляли очень уж разные люди (Авен – и Полторанин; Бурбулис – и Лопухин) и, главное, слишком уж быстро оно стало сдавать своих, чтобы остаться командой. А ВТО команда Чубайса была стойкой. Не слишком многочисленной – насколько я понимаю, в нее входило не более десятка-полутора людей, - но очень сплоченная, хотя люди в ней тоже разные.

Очень может быть, что сгубила команду Чубайса обратная черта: ее лидер совсем не сдавал своих. Вообразите, что стало бы, например, с футболом, если бы по итогом каждого сезона из лиги не вылетали слабейшие. Иные из членов команды компрометировали и себя и своего капитана – а в конечном итога его просто подставили. Знаменитое «книжное дело», приведшее к разгрому чубайсовской команды и самому пока тяжкому личному его поражению, было следствием образцового головотяпства приближенных.

Теперь у нашего героя – новая команда, в которой из прежнего состава остались немногие. Опять же очевидцы рассказывают: и самому Чубайсу, и его соратникам явно нравится их нынешняя работа. Оно, конечно, макроэкономическая рулежка и важна, и престижна, но заниматься конкретным делом – это так увлекательно…

Чубайс оказался, пожалуй первым заметным в масштабе страны человеком, о котором можно было бы сказать – и говорили – новый лидер. В чем он был прав, а в чем нет – вопрос, конечно интересный - и уж кто-кто, а «Эксперт» и о том, и о другом неукоснительно высказывался), но для национальных перспектив заведомо второстепенный. А важно для них то, что Чубайс самим фактом, самим тоном своей работы все эти годы прокладывает дорогу людям еще более новым, чем он сам. Как всякий боец с уходящей системой жизни, он во многом с этой системой связан. Те, кто идет за ним, могут себе позволить не связываться с ней – даже через антипатию. Когда в России наберется с тысячу таких людей – энергичных, всерьез удачливых и ответственных; словом – новых, за будущее нашей страны можно будет не беспокоиться.

Анатолий Борисович Чубайс. Биография

Родился 16 июня 1955 года в Белоруссии в г.Борисове в семье военного. Русский.

В 1977 году окончил Ленинградский инженерно-экономический институт им. Пальмиро Тольятти (ЛИЭИ).

В 1977 – 1982 годах – инженер, ассистент.

В 1982 – 1990 годах – доцент ЛИЭИ. В 1983 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Исследование и разработка методов планирования совершенствования управления в отраслевых научно-технических организациях».

В 1984 – 1987 годах – лидер неформального кружка «молодых экономистов», который был создан группой выпускников экономических вузов города.

В 1987 году в Ленинграде при активном участии Анатолия Чубайса был основан клуб «Перестройка», который с самого начала поставил своей целью продвижение демократических идей в широкие круги интеллигенции.

В 1990 году Анатолия Чубайс назначен заместителем председателя исполкома Ленсовета, главным экономическим советником мэра Ленинграда.

С ноября 1991 года – председатель Государственного комитета РФ по управлению государственным имуществом – министр России. 1 июня 1992 года указом президента России Бориса Ельцина одновременно назначен первым заместителем председателем правительства России по вопросам экономической и финансовой политики.

Июнь 1993 года – Анатолий Чубайс принял участие в создании предвыборного блока реформистских сил «Выбор России».

В декабре 1993 года избран депутатом Госдумы от избирательного объединения «Выбор России».

Ноябрь 1994-го – январь 1996 года – первый заместитель премьер министра в правительстве Виктора Черномырдина по вопросам экономической и финансовой политики.

Апрель 1995 года – февраль 1996 года – управляющий от РФ в международных финансовых организациях.

16 февраля 1996 года – подал заявление об отставке президенту России в связи с тем, что Борис Ельцин выразил неудовлетворение его работой. Указом президента от 16 февраля 1996 года освобожден «от должности первого заместителя председателя правительства РФ в связи с переходом на другую работу».

В феврале 1996 года создал фонд «Гражданское общество», на основе которого начала работу аналитическая группа предвыборного штаба Бориса Ельцина. Под руководством Чубайса аналитическая группа сыграла ключевую роль в организации кампании общественной поддержки по выборам Ельцина президентом России.

В июне 1996 года создал фонд «Центр защиты частной собственности».

15 июля 1996 года указом президента РФ назначен руководителем администрации президента РФ.

7 марта 1997 года указом президента РФ назначен первым заместителем председателя правительства РФ и одновременно министром финансов РФ. Признан журналом Euromoney  на основе экспертного опроса ведущих финансистов мира лучшим министром финансов года (1997 г.).

Апрель 1997 года – назначен управляющим от РФ в МБРР и многостороннем Агентстве по гарантиям инвестиций.

Май 1997-го – май 1998 года – член Совета безопасности РФ.

Ноябрь 1997 года – освобожден от должности министра финансов, сохранив за собой должность первого заместителя председателя правительства РФ.

23 марта 1998 года освобожден от должности первого заместителя председателя правительства РФ.

4 апреля 1998 года Анатолий Чубайс на внеочередном собрании акционеров РАО «ЕЭС России» избран в состав совета директоров компании.

30 апреля 1998 года Анатолий Чубайс назначен советом директоров РАО «ЕЭС России» председателем правления компании.

17 июня 1998 года указом президента РФ назначен специальным представителем президента РФ по связям с международными финансовыми организациями.

19 июня 1998 года на годовом собрании РАО «ЕЭС России» избран в состав совета директоров компании.

29 июня 1998 года совет директоров вновь назначил Анатолия Чубайса председателем правления, подтвердив решение совета директоров от 30 апреля.

28 августа 1998 года указом президента РФ освобожден от должности специального представителя президента РФ по связям с международными финансовыми организациями.

Декабрь 1998 года – Анатолий Чубайс вошел в состав оргкомитета коалиции «Правое дело» и был избран в состав координационного комитета   оргкомитета коалиции. Анатолий Чубайс возглавил комиссию по организационной работе координационного совета.

25 июня 1999 года – на очередном годовом общем собрании акционеров РАО «ЕЭС России» был повторно избран в состав совета директоров компании. Помимо этого 82,69% участвовавших в собрании акционеров проголосовали за внесение изменения в устав РАО, касающиеся избрания и освобождения председателя правления РАО «ЕЭС России» тремя четвертями голосов общего собрания акционеров.

28 июля 1999 года на заседании совета Национальный ассоциации участников фондового рынка (НАУФОР) по итогам опроса более 300 компаний – членов НАУФОР Анатолию Чубайсу присвоено звание «Человек, несший наибольший вклад в развитие российского фондового рынка».

Женат. Имеет сына и дочь от первого брака.

Александр Привалов (Эксперт, №45, 29 ноября 1999 г.).